Давным-давно в НИИ им. Склифосовского жили собаки с двумя пёсьими головами…

Так можно было бы начать эту историю, но начнём мы её иначе: 18 июля 1916 года родился Владимир Демихов. Тогда, конечно, он ещё не был Владимиром Петровичем, учёным с мировым именем, который за какой бы научный эксперимент ни взялся, был первым в мире. Однако уже в три года получил свой первый нагоняй за попытку разрезать дворового пса, чтобы посмотреть, как бьётся его сердце. 

В то время учёных всего мира манила тема сверхчеловека и новой морали, что несомненно привело к идее искусственного продления жизни и…трансплантации, хоть она так ещё и не называлась. В Австрии хирург Эммерих Ульман пересадил собаке почку, и та даже прижилась и функционировала наравне с собственными почками животного. В Америке Роберт Моррис пересадил женщине яичники, а через пять лет она родила ребёнка. Во Франции Алексис Каррель первым начал сшивать кровеносные сосуды методом трёх швов, за что получил Нобелевскую премию, а позже создал ту самую двухголовую собаку, прожившую несколько часов, которой вдохновился студент Владимир Демихов. 

В 1937 году Демихов, второкурсник биофака МГУ, продал свой костюм и купил две серебряных пластины, из которых сконструировал модель искусственного сердца. В этом же году, доработав модель, он пересадил сердце собаке, чем поразил своих преподавателей: оно приводилось в движение электромотором и поддерживало жизнь целых 2 часа, что было невероятным успехом. Возможно, продолжи он работу с этим сердцем, нас бы не удивляли сейчас 3D-органы, а выражение “в груди пламенный мотор” было бы обыденной фразой при прохождении контроля в аэропорту. Но Владимир Петрович был призван на срочную службу, где ему приходилось оперировать в полевых условиях. Причём, работал учёный под руководством известного и честолюбивого хирурга Бориса Петровского, которому по юной наивности частенько давал рекомендации, как лучше резать и сшивать. Запомните это имя.

Почти сразу после войны, Демихова пригласили работать в Институт хирургии Академии медицинских наук СССР. Здесь-то и стартовала карусель экспериментов вместе с российской историей трансплантологии. Судите сами, было пересажено сердце от одной собаки другой, трансплантирован комплекс сердце-лёгкие и началась подготовка к главной цели – пересадка органа человеку. Ко всем этим событиям стоит добавить, конечно же, “впервые в истории мировой медицины”. 

Интересно, что трансплантация комплекса собаке Дамке стала сенсацией в Европе, а в СССР прошла практически незамеченной. Массово советское научное сообщество интересовала не столько технология, сколько этика. А ведь операция проводилась при остановленном сердце, а значит, на приживление лёгких и наложение швов отводилось несколько минут – никаких аппаратов ЭКМО ещё не было. Дамка прожила неделю и погибла по случайности от повреждения гортани костью, но каждая последующая операция проходила всё техничнее и успешнее. Дольше всего прожил пёс 1953-го года – 7 лет он не испытывал никаких проблем со здоровьем. 

Тогда же Демихов разработал методику коронарного шунтирования, которая и по сей день считается оптимальной, и наконец-то был замечен государством как учёный – ему вручили премию им.Бурденко. Но идея трансплантации посмертного донорского органа человеку казалась консервативному обществу чуть ли не началом апокалипсиса. Поэтому когда, перейдя в 1-й Московской медицинский институт имени Сеченова, Демихов воплотил свою студенческую идею создания “искусственных сиамских близнецов”, объединив кровеносные сосуды двух собак в месте шеи, это усугубило его положение. Обе головы животного реагировали на окружение, лакали молоко и были мечтой любого автора ужасов. Тем не менее, они жили и дольше всех – пёс Гришка, 132 дня. Прожил бы и дольше, если бы не защищал лабораторию от вандалов, ворвавшихся ночью для уничтожения “мракобесия”.

Разумеется, проведены эксперименты были не просто так, а чтобы исследовать возможность спасения жизни заболевшего человека, временно подключив его к кровообращению здорового. А заодно Демихов на практике доказал, что трансплантация головы совсем не фантастика. Здесь-то сообщество не выдержало дерзости эксперимента и предало учёного анафеме, хотя, например, никого не смутило, что лаборатория, которую ему выдала больница, располагалась в бывшей церкви, а оперировал Владимир Петрович при свете керосиновой лампы, покупая инструментарий на свою зарплату младшего научного сотрудника – 90 рублей. 

Тем не менее, в Европе и США Демихова дружно признали величайшим хирургом современности и пригласили в ГДР с лекциями и показательной операцией. Его на удивление легко выпустили, но после того, как он выступил с докладом и продемонстрировал ряд своих экспериментов, вопреки запрету делегации, срочно доставили обратно в Москву. А дальше были допросы, обвинение в невозвращенстве и попытке закрепиться на Западе. К счастью, учёного спасло заступничество двоюродного брата – боевого генерала Сергея Штеменко, да и на дворе была “оттепель”. Однако по словам дочери, Владимир Петрович очень тяжело пережил этот период, кричал во сне, и, конечно же, стал “невыездным”.

После этого фатального успеха за границей Демихов был вынужден уволиться и продолжить свою деятельность в новом месте – НИИ им.Склифосовского, где в 60-х ещё не было даже разговоров о трансплантации, предоставленная операционная находилась в подвале, а вместо компрессора служил пылесос “Буран”. Именно туда приезжали хирурги со всего мира учиться у великого трансплантолога. А в 1963 году, как простой турист, приехал южноафриканский кардиохирург Кристиан Бернард, известный позже всему миру как врач, сделавший первую пересадку сердца человеку. Там, в тесной каморке он ассистировал Демихову в тайне от государства, которое настрого запретило его визит.

Неофициальное признание хирургов позволило Владимиру Демихову вновь вернуться к экспериментам и представить научному миру проект консервации органов. Он планировал создать банк из свиней и собак, в которых помещались бы посмертные донорские органы. Так они могли сохраняться несколько месяцев, спокойно функционируя, пока не будет найден реципиент-человек. Тут-то мы достаём из памяти имя военного хирурга Петровского, который к этому времени стал министром здравоохранения. Он, конечно, не забыл наглого юношу и раскритиковал все эти идеи, назвав учёного фанатиком. На общем заседании было предложено лишить Владимира Петровича наград, звания доктора, государственной квартиры и рабочей лаборатории. Тогда лишь отважное выступление нескольких учёных, а также пособничество директора НИИ им. Склифосовского позволили отменить эти решения. Хотя квартиру в 80-х всё же отняли, сказав, что она была вручена по ошибке. Всё это совершенно уничтожило Демихова: у него случился инсульт и начала пропадать память, вплоть до того, что на улицу он выходил с заранее подготовленными записками от жены с адресом, именем и краткой справкой.

В 1988 году Демихову, уже признанному всем миром хирургу прислали приглашение на немецкий конгресс трансплантологов. Владимир Петрович в ужасе отказался, вспомнив эффект от предыдущей поездки, но его дочь обратилась к новому министру здравоохранения академику Чазову, и тот дал официальное разрешение на выезд. Ольга Владимировна вспоминала, что “ни до ни после этого в адрес папы коллеги не говорили столько тёплых слов. Ему вручали почетные дипломы, у него брали автографы. Самые выдающиеся хирурги мира подписали ему картину: «Одному из величайших хирургов, живших на земле»”. Этот конгресс был прощанием “отца трансплантологии” со своим детищем. 

С днём рождения, великий экспериментатор! Мы, все реципиенты России и мира, будем помнить вас, как и своих доноров, как и день вызова на трансплантацию. Сегодня и всегда.