Детская трансплантация органов в России
Статистика, проблемы, перспективы
26.06.2020
Здоровье детей — важнейшая забота любого родителя. К сожалению, при терминальной стадии заболевания внутренних органов, ребенку помочь может только трансплантация. У педиатрической трансплантации в России есть некоторые особенности о которых Михаил Каабак рассказал в своей видео-трансляции для Rustransplant..
Этот материал посвящен обзору российской ситуации с детской трансплантологией и перспективами ее развития, особенное внимание уделено регистровым данным и законопроектам, регулирующим эту сферу.
Также в материале приведены наиболее известные пациентские организации, поддерживающие родителей, раскрыты проблемы особенностей российского диализа и его государственного финансирования, подняты наиболее неудобные вопросы, связанные с отчетностью и прозрачностью распределения органов.
Пересадка почки детям
Проблема детского диализа
Пересадка печени детям
Виды трансплантаций, которые не проводят в России детям. И как получить квоту на трансплантацию за рубежом
Изменение технологий в детской трансплантации
Детская трансплантация в регионах
Законодательная база, регулирующая детскую трансплантацию
Развитие детской трансплантации и детского органного донорства
Пересадка почки детям
Насколько точно российская статистика отражает потребности детей в пересадке органов?
В России, согласно регистровым данным и эпидемиологии заболеваний терминальной почечной недостаточности, должно ежегодно появляться около 300 детей с хронической почечной недостаточностью, которые нуждаются в трансплантации или диализе.
На практике, проводится около 100 таких трансплантаций, в 2016 была сделана 81 трансплантация, в 2017 году — 105 трансплантаций, в 2018 году — 89 трансплантаций, в 2019 —100.
Другой способ оценить потребность трансплантации почки детям, помимо российских эпидемиологических исследований — это экстраполяция американских регистровых данных на российскую реальность. Данные берутся из открытого американского регистра OPTN. Это американская общественная организация, которая аккумулирует статистические сведения, в открытом доступе публикует все данные по количеству и по качеству трансплантаций.
Согласно этим данным, за последние пять лет в Америке ежегодно выполняется от 700 до 800 трансплантаций почки детям от 0 до 17 лет. Важно отметить, что американского населения вдвое больше, чем российского. И в США доля детского населения составляет 20%, а в россии 15% от общего населения. Согласно экстраполяции американских данных, мы должны проводить около 300 трансплантаций в год, проводится около 100.
В России выполняется вдвое и даже втрое меньше необходимого.
В Америке пятилетняя выживаемость почки составляет от 70 до 80%, что на 10-20% выше, чем в России.
Мы воспроизвели сервис американского анализа на сайте baza.pochka.org по количеству и по выживаемости органа у детей. Пятилетнее выживание трансплантатов в России составляет около 70-80% по тем ресурсам, которые зарегистрированы в регистре базы, в сравнении с американскими данными. Эти цифры уже на 5-7% ниже, чем у американских данных
Где проводятся трансплантации почки детям?
Фактически, детям трансплантацию почки проводят только в Москве
Трансплантация почки детям без ограничения по возрасту и размерам тела, происходит только в научном центре здоровья детей им. Воронцова. Выполняется родственная трупная трансплантация почки
В институте Шумакова, трансплантацию проводят детям, весом от 10 кг. Пересадки делают родственные и от посмертных доноров.
В российской детской клинической больнице, делают трупную или родственную трансплантацию детям с весом от 15 кг
Какова выживаемость пересаженной почки у детей в России
Самая большая статья которая анализирует российский опыт трансплантации почки у детей, была опубликована в сентябре 2019 года в журнале “Хирургия” им Н. И. Пирогова, первый автор – А. И. Сушков. Эта статья обобщает опыт 1187 трансплантаций почки детям, выполненных с 1990 до 2017 годы. В трех клиниках. В российской детской клинической больнице 743 трансплантации за 26 лет, в российском научном центре хирургии им. Петровского 335, в институте им. Шумакова — 109 трансплантаций с 1990 по 2015 годы. Выживаемость трансплантатов в большой группе детей, гетерогенной, который охватывает почти 30 летний период.
Трупная трансплантация: пятилетняя выживаемость порядка порядка 58%, родственная — 82%.
Российское диализное общество на своей диализной конференции в октябре 2018 года, представило статистические данные о видах лечения терминальной почечной недостаточности у детей. Всего под наблюдением у российского диализного общества находилось около 700 детей, ⅔ детей жили с функционирующим почечным трансплантатом. Одна треть детей равномерно была либо на перитонеальном, либо на гемодиализе. Это все дети от 0 до 18 лет. Такая же пропорция сохраняется в категориях 11-15 лет, 16-18 лет.
Посмотреть на американские данные для нас — это пока единственный способ посчитать сколько детей в возрасте до 5 лет нуждаются в пересадке почки. В Америке ежегодно в этой категории выполняется от 150 до 200 трансплантаций, ожидаемая цифра трансплантаций для России — цифра около 60 трансплантаций, которое нужно делать детям в возрасте от 0 до 5 лет.
Проблема детского диализа
Как организован детский диализ в России, взаимодействует ли он с центрами трансплантации?
Диализ в России организован качественно.Ежегодно фиксируется 20 смертей детей с терминальной почечной недостаточностью. В начале нулевых годов дети умирали без заместительной почечной терапии, то после 2010 года это единичные случаи. Это значит, что детский диализ стал доступен в регионах. Это большой прогресс. Дети могут получить диализ практически в любой точке нашей страны.
Но проблема взаимодействия с трансплантационными центрами остается и в основе этой проблемы лежит экономика, потому что детский диализ обеспечивается программами обязательного медицинского страхования, он достаточно выгоден больнице: ребенок ежемесячно, находясь на диализе, приносит своей клинике от 200 до 500 тыс, в зависимости от тарифов и модальности диализа и сложности его проведения.
В большинстве своем эти дети амбулаторные и не занимают больших ресурсов больницы до тех пор, пока состояние их здоровья остается достаточно хорошим, они приносят много денег и являются небольшой обузой для своих диализных центров в регионах. Поэтому такого ребенка очень редко отправляют на трансплантацию сами доктора, потому что таким образом они лишаются страховых денег.
А финансирование трансплантации осуществляется в тот федеральный центр, который эту трансплантацию выполняет. С другой стороны, ребенок после трансплантации своему региону не приносит ничего кроме хлопот. Тарифы по медицинскому сопровождению ребенка после трансплантации копеечные, они ничего не стоят, а тревог много.
В этой связи экономика здравоохранения выступает против того, чтобы отправлять детей на трансплантацию. Преодолеть это можно родителям самостоятельно, посредством поиска информации в сети и поиском контактов с трансплантационными центрами, которых в России три: это научный центр здоровья детей, центр имени Шумакова и РДКБ с ограничениями по возрасту, весу и виду трансплантации.
Второй способ решения этой проблемы — это трансляция детских трансплантационных технологий в регионы. Нужно чтобы трансплантации детям выполнялись не только в Москве.
Трансплантация печени детям
Как обстоят дела с пересадкой печени детям?
Согласно отчету главного трансплантолога, в 2018 году, последние известные нам регистровые данные, в Россий было выполнено 133 пересадки печени детям, из них — 123 в институте им. Шумакова, 7 — в научном центре им Петровского и 3 — в Новосибирске.
Вопрос в том — сколько нужно таких трансплантаций. Регистровых данных о частоте заболеваний печени в России, требующих пересадку печени, не существует.
Но если посмотреть на американский регистр, то мы видим, что с 2014 по 1018 год за пять лет ежегодно детям в америке от 0 до 18 лет — выполнялось от 500 до 600 трансплантаций печени в год. В России, ожидаемое число этих трансплантаций – 200/250 ежегодно.
В 2018 было сделано 133 трансплантации, то есть спрос удовлетворен наполовину. Чуть лучше, чем ситуация с почкой, где потребность покрывается примерно на 30%.
Виды трансплантаций, которые не проводят в России детям. И как получить квоту на трансплантацию за рубежом
Почему в России не проводятся пересадка сердца и легких детям?
Есть ли возможность получить такую трансплантацию?
Детская трансплантация сердца и легких не проводится, потому что в России нет практики детского посмертного донорства, юридические вопросы, связанные с детским посмертным донорством решены уже несколько лет назад, у нас есть все необходимые нормативные документы, регламентирующие процесс констатации смерти, с последующим изъятием органов для трансплантации, однако ни одного прецедента изъятия органов не было.
По мнению сотрудников министерства здравоохранения это происходит потому, что народ не готов ментально к посмертному детскому донорству, поэтому невозможно применить эту практику.
На мой взгляд, с народом все в порядке, но система трансплантации посмертных органов настолько непрозрачна и предположительно несправедлива, что доктора занимающиеся констатацией смерти у детей, не готовы принимать участие в функционировании такой системы и ожидают, когда будет повышена прозрачность этой системы, что система будет демонстрировать справедливость распределения донорских органов и система будет демонстрировать результаты трансплантаций.
Пока, напомню, мы результаты трансплантации в России можем получать только из публикаций, которые делаются по инициативе отдельных докторов и отдельных трансплантационных центров.
В институте Шумакова мы имеем последний опубликованный результат по родственной трансплантации почки у детей в 2014 год, в РДКБ – 2013 г.
Те данные по выживаемости трансплантатов, которые доступны на ресурсе База, которые обновляются ежедневно, характеризуют только результаты работы двух центров: научный центр Петровского и научный центр здоровья детей.
Эти данные с трудом, с очень большой условностью можно экстраполировать на всю страну. Правильней было бы сделать эту систему релевантной для всех трансплантационных центров нашей страны.
Поэтому ответом на вопрос почему не проводится детская трансплантация сердца и легких, будет то, что система распределения донорских органов непрозрачна и предположительно, несправедлива.
Вторая возможность, если мы не можем предоставить детские органы для детей, нуждающихся в пересадке, это трансплантация органов за рубежом.
Российское правительство находится в сложном положении о этому вопросу потому, что Россия присоединилась к стамбульской декларации много лет назад и этот документ обязывает правительство предпринимать максимум возможных усилий для обеспечения собственных граждан посмертными донорскими органами и второе – правительство обязуется не поддерживать трансплантационный туризм.
С другой стороны, федеральное российское законодательство обязывает оплачивать дорогостоящее лечение за рубежом, если его невозможно осуществить внутри страны.
Таким образом, правительство находится между двумя противоречащими друг другу нормативными актами, один из которых обязывает оплачивать лечение за рубежом, а другой – обязывает это не делать.
Другая часть проблемы заключается в том, что к стамбульской декларации присоединяется все больше и больше стран и если раньше трансплантации российским детям, в частности, осуществлялись в Индии, то последнее время эта практика была прекращена, потому что Индия стала выполнять требования Стамбульской декларации, то есть стала распределять донорский ресурс органов в первую очередь для обеспечения собственных граждан.
Изменение технологий в детской трансплантации
Как изменились технологии трансплантации детям?
За полтора десятилетия применения практики трансплантации детям младшего возраста, мы прошли несколько этапов совершенствования технологии.
С 2003 по 2007 год мы применяли традиционную иммуносупрессию, индукцию тимоглобулином или симулектом, для лечения реперфузионной травмы мы применяли плазмаферез и для профилактики инфекции традиционно пользовались бисептолом и валганцикловиром.
И в этой категории детей выживания трансплантатов у нас получилось 74% выживания трансплантатов, то есть точно такое же как в статье А. И. Сушкова, описывающей опыт более чем тысячи трансплантаций почки детям.
Всего по этой методике было прооперировано 16 детей.
В 2007 году мы начали применять для индукции иммуносупрессии алемтузумаб, прооперировали 47 детей по технологии с индукцией иммуносупрессии алемтузумаб, когда применялась антиреперфузионная практика плазмаферезом и профилактика инфекций также осуществлялась бисептолом и валганцикловиром.
По этой методике прооперированных 47 детей, показали пятилетнюю выживаемость трансплантата в 79%.
С 2012 года мы заменили плазмаферез для лечения реперфузионной травмы на экулизумаб, профилактика инфекций осталась прежней.
С 2012 по 2013 год мы использовали индукции алемтузумабом и экулизумабом для лечения реперфузионной травмы и бисептол в качестве противоинфекционной профилактики, а также валганцикловир. Итого была выполнена 21 трансплантация, выживание трансплантата незначительно изменилось, пятилетняя выживаемость поднялась до 80%.
Основные причины потери трансплантатов: инфекции. Это заставило нас изменить подход к профилактике инфекций и к моноклональным антителам алемтузумабу и экулизумабу — мы добавили интенсивную вакцинацию детей, начиная с 2013 года, по этой методике прооперировано 47 детей, пятилетнее выживание 97%.
Я напомню, что согласно статье А. И. Сушкова, пятилетнее выживание при родственной трансплантации около 80%, пятилетнее выживание, при трупной – ниже 60%, на основании анализа всего российского опыта, куда вошел и наш опыт на протяжении более чем 25 лет. В этой смешанной группе пациентов стоит вопрос — а в какой клинике какие результаты получаются? Есть статьи Н.Н Ваганова и Я. Г. Мойсюка, первая 2013 года вторая 2014, но более свежих данных у нас нет по выживаемости и по результативности данных в разных клиниках.
Пятилетняя выживаемость трансплантатов в институте им Шумакова, согласно публикации 2014 года, составила 74%, при родственной трансплантации. При трансплантации трупной почки в РДКБ (согласно публикации Н. Н. Ваганова, 2013 года), пятилетняя выживаемость составила 59%.
При нашей технологии применения моноклональных антител для индукции иммуносупрессии и профилактики реперфузионной травмы, плюс вакцинации в качестве защиты от инфекций, пятилетняя выживаемость трансплантатов составляет 97% в смешанной группе пациентов, где четверть трансплантаций – это трупные трансплантации.
Как изменились технологии трансплантации детям?
За полтора десятилетия применения практики трансплантации детям младшего возраста, мы прошли несколько этапов совершенствования технологии.
С 2003 по 2007 год мы применяли традиционную иммуносупрессию, индукцию тимогланулином и рибосимулектом для лечения реперфузионной травмы мы применяли плазмаферез и для профилактики инфекции традиционно пользовались бисептолом и валганцикловиром.
И в этой категории детей выживания трансплантатов у нас получилось 74% выживания трансплантатов, то есть точно такое же как в статье А. И. Сушкова, описывающей опыт более чем тысячи трансплантаций почки детям.
Всего по этой методике было прооперировано 16 детей.
В 2007 году мы начали применять для индукции иммуносупрессии алемтузумаб, прооперировали 47 детей по технологии с индукцией иммуносупрессии алемтузумаб, когда применялась антиреперфузионная практика плазмаферезом и профилактика инфекций также осуществлялась бисептолом и валганцикловиром.
По этой методике прооперированных 47 детей, показали пятилетнюю выживаемость трансплантата в 79%.
С 2012 года мы заменили плазмаферез для лечения реперфузионной травмы на экулизумаб, профилактика инфекций осталась прежней.
С 2012 по 2013 год мы использовали индукции алемтузумабом и экулизумабом для лечения реперфузионной травмы и бисептол в качестве противоинфекционной профилактики, а также валганцикловир. Итого была выполнена 21 трансплантация, выживание трансплантата незначительно изменилось, пятилетняя выживаемость поднялась до 80%.
Основные причины потери трансплантатов: инфекции. Это заставило нас изменить подход к профилактике инфекций и к моноклональным антителам алемтузумабу и экулизумабу — мы добавили интенсивную вакцинацию детей, начиная с 2013 года, по этой методике прооперировано 47 детей, пятилетнее выживание 97%.
Я напомню, что согласно статье А. И. Сушкова, пятилетнее выживание при родственной трансплантации около 80%, пятилетнее выживание, при трупной – ниже 60%, на основании анализа всего российского опыта, куда вошел и наш опыт на протяжении более чем 25 лет. В этой смешанной группе пациентов стоит вопрос — а в какой клинике какие результаты получаются? Есть статьи Н.Н Ваганова и Я. Г. Мойсюка, первая 2013 года вторая 2014, но более свежих данных у нас нет по выживаемости и по результативности данных в разных клиниках.
Пятилетняя выживаемость трансплантатов в институте им Шумакова, согласно публикации 2014 года, составила 74%, при родственной трансплантации. При трансплантации трупной почки в РДКБ (согласно публикации Н. Н. Ваганова, 2013 года), пятилетняя выживаемость составила 59%.
При нашей технологии применения моноклональных антител для индукции иммуносупрессии и профилактики реперфузионной травмы, плюс вакцинации в качестве защиты от инфекций, пятилетняя выживаемость трансплантатов составляет 97% в смешанной группе пациентов, где четверть трансплантаций – это трупные трансплантации.
Детская трансплантация в регионах
Как ребенку из региона получить трансплантацию в Москве?
Московская регистрация не нужна, нужно иметь только полис общего медицинского страхования и направление на высокотехнологичную помощь от регионального минздрава. Если возникают какие-то трудности, то необходимо обратиться в Минздрав.
Есть ли в Минздраве канал связи для пациентов?
Есть телефон в Департамента медицинской помощи детям, указанный в блоке контактов, также вы можете написать электронное обращение, или позвонить по одному из 4 телефонов. Руководитель департамента Байрбарина Елена Николаевна всегда идет навстречу. Специалисты с готовностью отвечают на вопросы и эффективно помогают детям, которые хотят получить трансплантацию
К сожалению, фактически трансплантация проходит только в Москве, несмотря на позитивный опыт в Новосибирске. Детям из регионов действительно приходится приезжать в Москву для того, чтобы получить трансплантацию. Для того, чтобы эффективно решить проблему – необходимо транслировать трансплантационные технологии в регионы. До практического решения этого вопроса пока далеко.
Существует ли какая то система поддержки для маленьких пациентов из регионов?
В первую очередь нужна информационная поддержка. Этим занимается Темида, пациентская организация, кроме Темиды существует Минздрав.
Почему детская пересадка так слабо развита в регионах?
Это неправильно, что она не развита в регионах. Для того, чтобы высокотехнологичная помощь развивалась в регионах необходима правильная государственная политика. Необходим запрос от медицинских организаций на то, чтобы развивались эти технологии. Пока все это развивается только в Москве.
Компенсирует ли государство на период ожидания на трансплантацию
Нет, не компенсирует
Законодательная база, регулирующая детскую трансплантацию
Поделитесь своим мнением по поводу нового закона о трансплантации?
Последняя итерация проекта о новом законе о трансплантации была в феврале. Проект этот готовится уже 6 лет.
Он вызывал много споров и дискуссий, потом два года Минздрав работал над улучшениями, которые оставались для нас незаметными, потом, в конце декабря 2019 года, для общественного обсуждения был предложен очередной вариант этого закона, который вызвал шквал критики от специалистов, которые занимаются трансплантацией органов в Москве.
С моей стороны он вызвал критику по части регистров. Путаница с регистрами, которая есть в России трудно описуема. В России нет систематических данных национального уровня о качестве и результативности трансплантаций вообще и в зависимости от применяемых методик,в частности.
Специалисты получать данные по выживаемости могут только по публикациям, сделанными по инициативе отдельных клиник и отдельных врачей.
Системного регистрового анализа качественного и результативного анализа не ведется.
При этом в России ведется четыре регистра, созданных по инициативе Министерства здравоохранения РФ, которые регистрируют разные события, касающиеся одних и тех же пациентов, но которые не позволяют оценить результативность по выживаемости и не позволяют оценить справедливость распределения посмертных донорских органов.
При этом Минздрав готовит пятый регистр и недавно Медико-биологическое агентство заявило, что собирается готовить свой регистр. Регистров у нас много, а толку от них мало. При этом закон, о котором меня спрашивают, в части регулирования регистров вызывает у меня большие опасения. Новый закон требует регистрации отдельных событий, касающихся трансплантации в один регистр из разнообразных источников, которые очень трудно собрать. У нас была короткая дискуссия с руководителем департамента цифрового развития Минздрава.
Суть дискуссии сводилась к тому, что Министерство здравоохранения настаивает на необходимости принятия закона, который будет регламентировать правила финансирования регистра в том виде, в каком они сейчас прописаны в законопроекте. Я возражаю, говоря, что сначала надо научиться делать регистры и потом писать правила по тому, как эти регистры делать.
Здесь позиции разные. Минздрав говорит, что мы не можем тратить деньги на регистры, пока у нас нет законов и правил, как тратить деньги, а я говорю, что прежде чем тратить деньги, нужно понять, как эти регистры делать.
Хорошую аллегорию привел глава департамента цифрового развития. Он сказал, что прежде чем строить дом, нам нужно написать инструкцию, как этот дом строить. На что я ему возразил – как вы можете писать инструкцию, если вы еще ни одного дома не построили. Это будет теоретическая инструкция, которая не имеет никакого практического смысла.
Нам, специалистам, жизненно необходим регистр, который фиксирует и позволяет оценить эффективность трансплантаций в зависимости от применяемых методик, а для развития детских трансплантаций, в том числе посмертных донорских органов, нам нужен регистр, который позволяет мониторить справедливость распределения органов. Минздраву нужны инструменты, которые позволяют законно и обоснованно тратить федеральные деньги на проекты развития отраслей, в частности трансплантации. Здесь разница в целеполагании приводит к тому, что мы не можем удовлетворить обе стороны инструментов в виде регистра.
Перспективы детского посмертного донорства в России печальны мы не сможем продемонстрировать нашим партнерам справедливое распределение посмертных донорских органов. Нам нужны регистры, которые позволят отслеживать эффективность трансплантации и отслеживать справедливость распределения донорских органов.
Без решения этих двух задач перспективы развития детского посмертного донорства органов весьма плачевны.
Развитие детской трансплантации и детского органного донорства
Что нужно сделать, чтобы общество поменяло свое отношение к детскому посмертному донорству.
Все в порядке с обществом в отношении посмертного детского донорства органов. Опросы, которые проводили независимые агентства показывают, что не менее 30% населения одобряет посмертное донорство и даже доверяют трансплантологам. Это очень высокий процент при той практике трансплантации, которая сейчас существует. Все, что нужно сделать, для того, чтобы поддержать этот благородный порыв нашего народа — это продемонстрировать справедливость при распределении при помощи регистров, другого способа нет. Заявление о том, что мы распределяем донорские органы справедливо — в настоящий момент недостаточно.
Общество сильно изменилось, тенденция последних десятилетий заключается в том, что люди перестают доверять авторитетам и люди доверяют информации, которую они могут получить из разных источников, в контексте трансплантации, такими источниками являются регистры.
Сейчас наши регистры практически пусты. Там нет данных, которые нужны людям, чтобы понять справедливость распределения донорских органов. Прежде всего это реализуется через такую цифру, как продолжительность ожидания органа. Если мы видим, что в одном институте продолжительность ожидания донорской почки составляет несколько месяцев, а в другом институте — несколько лет, то подобная система распределения органов является несправедливой.
Народ выносит приговор о справедливом распределении донорских органов или несправедливом не на основании авторитетов, а на основании собственного анализа информации. Поэтому для изменения отношения нам нужна система, которая будет демонстрировать справедливость в распределении
Насколько необходим алемтузумаб при трансплантации, есть ли статистика
Можно делать трансплантации без этого лекарства.Это лекарство позволяет улучшить результаты трансплантации почки. В 2012 и в 2013 году было опубликовано в двух ведущих медицинских журналах (The Lancet и The New England Journal of Medicinе) два разных рандомизированных многоцентровых исследования, в которых сравнивался алемтузумаб с традиционной индукцией иммуносупрессии. Суммарно эти исследования охватывают около 2 тыс пациентов. Алемтузумаб продемонстрировал свое превосходство. Результатом стало то, что правительства Америки и Европы обязало производителей алемтузумаба поставлять его бесплатно по всему миру для целей трансплантации органов.
Почему в России не используется опыт других стран, например, такой успешной страны в плане трансплантаций, как Белоруссия?
Белоруссия по мощности своих трансплантационных программ входит в десятку лучших стран мира, намного обогнав Россию, которая плетется в хвосте. В Белоруссии удалось реализовать практику за счет ужесточения наказания за не-изъятие органов.
Россия не с такой готовности принимает административный ресурс.
В Белоруссии отказ от использовании донорских органов приравнивается к уголовному преступлению и приравнивается к неоказания помощи.
Мы должны рассчитывать на добровольную помощь наших коллег.
Опыт Белоруссии интересен и полезен, но мало применен в России
Почему нам не подходит испанская модель
Эта модель основана на открытости данных. Мы должны демонстрировать эффективность трансплантации. И справедливость распределения донорских органов, которую можно независимо контролировать.Модель подходит, но Россия пока не готова.
Существует ли среди трансплантологов взаимодействие направленное на развитие отрасли
Существует, но недостаточно активное. Идея о том, что нам нужен единый всеобъемлющий регистр занимает умы постепенно, но встречает противодействие. Каждый центр реализует свой регистр, что отдаляет нас от создания общего регистра
Трансплантация детям во время пандемии
Трансплантации проводятся, мы испытывали трудности с реализацией трансплантации из-за того, что значительная часть наших мощностей была направлена на борьбу с коронавирусом, однако, после прохождения пика заболевания, мы возвращаемся к прежней работе, корпус для ковид больных закрывается. А мы приступаем к срочным трансплантациям детям, которые уже не могут жить на диализе, но это родственные пересадки.
Трупных трансплантаций у нас не было три месяца, это связано, по словам, С. Готье с тем, что число донорских клиник уменьшилось из-за того, что многие из них переоборудованы для лечения коронавирусных пациентов, с другой стороны, есть и другие логистические трудности.
Из наших пациентов заболело коронавирусом 18 детей и болели они дома, все перенесли вирус легко. Не только никто не умер, но и никто не потерял трансплантат.
Существует ли взаимодействие трансплантологов на почве донорства
Конечно существует, мы много обсуждаем и сверяем свои позиции достаточно регулярно. То, что Россия до сих пор находится в хвосте по количеству трансплантаций, отражает взаимодействие.между трансплантологами, с одной стороны, а также взаимодействие между трансплантологами и регуляторами системы минздрава – с другой. эффективность не самая высокая.
Полную версию видео-конференции можно посмотреть здесь
Источник: видео-конференция М. М. Каабака
Иллюстрация: рбк
Понравилась статья? Поделитесь!
Подписывайтесь на нас в социальных сетях!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
