Главный трансплантолог РФ: "Отказ от трансплантации органов убивает пятерых людей"
Интервью главного трансплантолога РФ Сергея Готье корреспонденту “Интерфакса” Анне Синевой о российской трансплантологии, создании регистра отказов и перспективах развития отрасли
25.09.2018
Иногда мы публикуем материалы других ресурсов. Мы можем добавить картинки, внести корректировки или уточнения – не меняющие контекста и смысла. Ссылку на источник вы найдёте в конце статьи.
Трансплантация каких органов сейчас возможна в России?
Выполняются пересадки почки, сердца, печени, поджелудочной железы, лёгких. Центр Шумакова не только де-факто, но и де-юре ведущее учреждением России по развитию трансплантологической помощи в стране: по освоению, разработке и внедрению различных видов трансплантации при выходе из строя жизненно важных органов. Также в центре проходит обучение специалистов.
Пока мы ограничиваемся этим объёмом. Хотя в мире уже проводят пересадки конечностей, лица, матки. Это вещи эксквизитные: они нужны, чтобы пациент социализировался, а не для спасения жизни.
Нужно ли увеличивать количество операций? По пересадке каких органов?
Пересадка почек чрезвычайно востребована во всём мире. Она должна дополнять диализную помощь. Диализная помощь пациентам с почечной недостаточностью необходима, чтобы человек жил. Но человек с трансплантированной почкой живёт более комфортно, может заводить семью, работать, заниматься спортом, женщины могут рожать. Для любой страны крайне необходимо развитие трансплантации почки.
У нас очень большой дефицит в этой области. В России нужно делать таких операций больше раз в 10, чтобы минимально удовлетворить потребность. Семь – десять пересадок почек необходимы ежегодно (в прошлом году было сделано 1175 операций. – Ред.). Для этого сфера должна развиваться в регионах.
У нас только 29 регионов имеют трансплантационную программу. В некоторых из них делают по пять, максимум 20 пересадок. В Москве проводится около 400 трансплантаций почки в год. Нужно, чтобы в регионах проводилось хотя бы по 100 операций. Этого будет достаточно, чтобы освобождались диализные места для новых больных. Пока же государство вынуждено строить новые диализные центры.
Сколько пациентов находится на гемодиализе?
Примерно 40 тысяч.
Легко ли найти донора?
Проблема донорства, организации донорства, существует. Примеры хороших донорских программ есть: в Москве, Московской области, Кемерово. Но в 52 регионах посмертного донорства нет вообще. А больные, которым нужна трансплантация, есть везде. Сейчас создана единая общероссийская электронная база данных, система учёта. Учреждения, выполняющие трансплантацию, все случаи заносят в базу.
Нужно ли увеличивать число трансплантаций других органов?
Если говорить о других органах, раза в три нужно увеличить количество трансплантаций печени, сердца. В прошлом году 438 пересадок печени и 252 – сердца. Большую часть из них делает наш центр. А вполне могли бы делать больше и в Новосибирске, Кемерове, Петербурге, многих других городах.
Руководство каждого субъекта должно думать не только о газе, нефти, кардиохирургии, онкологии, но и об организации посмертного донорства. Считают, что оказали помощь, направив пациента Москву.
Слава богу, родственное донорство обеспечивает основную потребность в трансплантации печени и почек детям.
Как организовано посмертное донорство органов?
Так же, как и в большинстве стран: по презумпции согласия. Если при жизни человек не отказался быть посмертным донором, то по закону он может стать донором. Естественно, если его родственники не высказывают возражений.
Сейчас при выдаче документов хотят спрашивать, готов ли человек стать донором. Не остановится ли в таком случае трансплантация?
Есть разные предложения по фиксации прижизненного согласия. Можно где угодно это записывать: хоть в паспорте, хоть в правах. Но это вторично. Самое важное – создать регистр отказов. Кто не отказался, тот внутренне согласен, что может быть полезен обществу после смерти.
Чувство причастности к благополучию сограждан выражается в том, что человек не идёт в регистр отказов. На этом основана презумпция согласия.
Этот регистр отказов существует?
Регистр волеизъявлений запланирован законопроектом, который разработан Минздравом.
Об операциях, качественно улучшающих жизнь – конечности, лицо – говорить пока рано?
До этого, прямо скажем, не дошло. Много других задач. Я не против этих направлений, но всему свое время. Если появятся специалисты, энтузиасты, которые будут этим заниматься, – пожалуйста. Мы примем их на работу, пусть развивают направление.
Когда это станет возможно?
Хоть завтра. Был бы человек и была бы концепция.
Чего ждать в будущем из того, что сейчас не делается?
Есть не очень успешная серия пересадок фрагментов черепа и лица в мире. Это очень сложное направление, но нужное. Человек без лица не может чувствовать себя членом общества, как и без двух рук, ног. В этом случае часто нужна посторонняя помощь. Если конечности можно заменить протезами, то с лицом, конечно, сложнее.
При пересадке лица очень выражена реакция отторжения, и результаты не очень обнадеживающие. Если говорить о таком направлении, как пересадка матки, – это тоже большой риск. Любая трансплантация связана с назначением иммуносупрессии, подавления иммунитета, что само по себе может представлять опасность для последующей жизни.
В прошлом году было проведено почти 1900 трансплантаций. Какой процент из них был успешный?
Каждая операция жизненно важного органа связана с тяжёлым исходным состоянием пациента и может закончиться летальностью. Существует среднестатистический процент смертности при том или ином виде трансплантации.
Обычно летальность укладывается в 10%. Я имею в виду сердце, печень, лёгкие, комплекс сердце-лёгкие. При пересадке почек летальности не бывает. Наши результаты соответствуют международным.
Как обстоят дела с искусственными органами?
Пока растим клеточно-инженерные конструкции, но человеку пока не пересаживали, это на стадии эксперимента. Что касается искусственного левого желудочка – да, делали. Разработка искусственного сердца – общемировое направление.
Когда можно будет говорить о пересадке искусственных органов?
Я бы хотел этого дождаться при своей жизни. Пока пересаживают суставы – это большой шаг. Но это не трансплантация, а протезирование.
Видите ли вы этические проблемы в посмертном донорстве?
Не вижу. Если человек отказался, или родственники против – никаких вопросов. Это их право. Но каждый родственник, отказавшийся от изъятия органов умершего близкого человека, приговаривает к смерти как минимум пять человек.
В 2003 году была громкая история: изъятие органов якобы начали проводить у ещё не умершего пациента. Как это повлияло на систему трансплантации в России?
После этого трансплантация в стране рухнула. Это была спровоцированная история, чтобы взбаламутить, разжечь нездоровый интерес. Они добились своего. Лет пять после этого настоящей трансплантации (как сейчас, когда мы операции три в день делаем) не было. Может, раз в месяц делали.
Возможно ли повторение этой истории?
Надеюсь, наше общество повзрослело.
Периодически говорят о пересадке головы. Это возможно?
Я давно не слышал про Канаверо (Серджио Канаверо, итальянский хирург, пообещавший провести такую операцию. – Ред.). Наверно, у него ещё не кончились деньги на работу. Вообще пришить всё возможно. Но будет ли работать тело? Голова будет жить, но будет ли она управлять телом? Этот вопрос пока не решён, ответа никто пока не дал. Канаверо сделает – молодец.
Некоторые говорят, что Бог не одобряет посмертное донорство. Вы что-то отвечаете таким людям?
Церковь одобряет. Недавно патриарх Кирилл очень хорошо сказал: если мы лечим, спасаем человека, как можно сказать, что это плохо? Он назвал это ханжеством. Я считаю, это очень сильно. Большое ему спасибо.
Источник: “Интерфакс”
Фото: РИА Новости
Теги: трансплантация, пересадка органов, Сергей Готье, главный трансплантолог, закон о трансплантации, донорство, презумпция согласия
Понравилась статья? Поделитесь!
Подписывайтесь на нас в социальных сетях!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
