Лев с новым сердцем поднялся на самую высокую гору в России
Про слабость, силу, принятие, новое сердце. Про гору, которая навсегда останется в нем
05.05.2020
Лев Тугарин, переживший трансплантацию сердца и самостоятельный подъем на Эльбрус, написал о своем удивительном опыте книгу. Она трогательная, захватывающая и немного страшная. Восемнадцатилетний подросток готовится к смерти, почти не пожив вне больниц, палат и капельниц. Но все решает трансплантация: она спасает тогда, когда остальное бессильно. Лев получает новое сердце и поднимается на самую высокую гору в России. «Безнадежный» — это вдохновляющую история о победе жизни над смертью, преодолении и семейной поддержке. С разрешения автора и друга редакции, мы публикуем отрывки книги. И горячо рекомендуем вам прочитать ее целиком!
Сколько я себя помню, я мечтал о пересадке сердца
Просто я родился со слабым сердцем. А если точнее, то мне поставлен диагноз дилатационной кардиомиопатии. В детстве мне пришлось помыкаться по больницам. Я привык проводить лето не в детском лагере, и не у бабушки на даче, как мои счастливые сверстники, а в неуютной больничной палате.
Как и все обычные дети, я испытывал сильное желание играть в активные игры, шалить, общаться. Даже в моменты хорошего самочувствия нам не разрешалось бегать в больничном дворике, и тем более, по больничным коридорам. Нянечка, хоть и занятая кучей других дел, всегда находила возможность воспитывать и стращать нас. Но мы с соседями по палате цеплялись за любую возможность провести своё время с максимальным интересом и пользой
(…)
…Но что там какие-то таблетки? Множество людей, перенесших операцию, распрекрасно живут, даже несмотря на сниженную «иммунку». Просто стараются лишний раз не простужаться, а если всё же простудились, то просто обращаются к лечащему врачу за подходящими лекарствами. Да не такая уж великая сложность! Тем более, я уже так устал от собственной беспомощности. Мой иммунитет и без подавляющих таблеток заметно снижен, а психика расшатана. Уже после пяти шагов вверх по лестнице у меня появляется одышка, а после пятнадцати я всерьёз устаю и должен постоять пару минут, крепко держась за перила, и дождаться, пока исчезнет головокружение. Сердечная недостаточность – это не только боли в сердце, усиленное сердцебиение и вышеупомянутая одышка. При первом же взгляде на меня становится понятно, что со мной что-то не так: бледное лицо, громадные синяки под глазами, словно я не спал несколько недель. Иногда, когда мне становится хуже, у меня сводит руки и ноги, кончики пальцев синеют, я потею и не имею сил даже ругаться.
Мои сверстники выбирают свой путь. А я… А я тем временем продолжаю проводить время перед экраном ноута, слушаю музыку, читаю книжки и фанфики, общаюсь в социальных сетях. А интересные, многогранные чувства и эмоции могу ощутить лишь на примере других людей, видя истории моих знакомых или просматривая фильмы.
Причина одна: всё доступное мне время я занимаюсь своим здоровьем, и мне просто не хватает ресурсов для того, чтобы развивать свои способности, характер, приобретать новые знания или бороться с системой.
И я хочу попробовать всё это исправить.
Мой возраст неспешно подползает к совершеннолетию, и я готовлю самую грандиозную диверсию за всю свою жизнь. Став совершеннолетним, я планирую подписать все необходимые бумаги, и встать в очередь на пересадку.
Другое дело, что подходящего донора можно ждать годами… Но всё же, моя жизнь изменится. По крайней мере, изменится одна критично важная деталь: у меня будет ощущение, что дело, наконец, сдвинулось вперёд.
В сущности, я же ничего не теряю. Просто потому, что ничего и не имею
(…)
Может быть, я и правда безнадёжный
Мне хотелось бы, как обычные ребята, ходить на лекции, заводить новые знакомства, учиться по-настоящему, развлекаться тоже по-настоящему, ну и хотя бы пару раз за год выпить пивка «на коробке», и прогулять важный семинар, и списать какую-нибудь контрольную, как без этого… Однако я пытаюсь смириться и просто не думать об упущенных возможностях, чтобы не сойти с ума, а сосредотачиваюсь на конкретном деле: ищу в сети варианты удалённого обучения, и подаю документы во все подходящие учреждения. Однако, вместо поступления даже на заочный курс, я вновь попадаю в больницу. И тут, в один из самых серьёзных приступов, я впервые слышу это слово. Безнадёжный. И далее оно, словно лейтмотив, следует за мной. Это говорят очень тихо, в самом углу комнаты, думая, что я давно сплю. Но у меня плохой сон и хороший слух. Может быть, мне уже и не придётся планировать обучение в институте и дальнейшее своё будущее. Может быть, я и правда безнадёжный
Итак, самое сложное позади. Я нахожусь в очереди на пересадку. И теперь у меня очень много времени для того, чтобы осознать одну страшную, безысходную и очень простую вещь. Для того, чтобы я жил – кто-то должен умереть. Да, я понимаю, что донор не станет убиваться специально ради моего спасения, его смерть – это процесс, который ни я, ни кто-либо ещё не сможет предотвратить… Но всё равно, мне почему-то заранее очень жаль этого человека. Его тоже любят родители и друзья, он тоже имеет множество желаний, планов, мечтаний… Его гибель станет ударом для всех. И мне заранее его жалко.
Я не знаю, сколько мне осталось. Не знаю даже, доживу ли до своей операции. Подходящее мне сердце может никогда не найтись. У меня нет никаких точных сведений, только отчаянная надежда. Надежда успеть, догнать. Впрыгнуть в уходящий поезд… Я чувствую, как моё время понемногу истекает. Подобранные врачами лекарства мало помогают. Мне больно, да и страшновато, чего уж скрывать. Я отчаянно желаю жить. Если подходящее сердце всё же не успеют найти, что я запомню о своей жизни? Как сидел в больницах, играл в онлайн-игрушки, пропускал школу, да и всё, пожалуй… Я даже не влюблялся, что уж там говорить о приключениях, вечеринках, пьянках, поездках куда-либо и подобных вещах. Если подходящее сердце всё же не успеют найти, то мне хотелось бы успеть за оставшееся время сделать хоть что-то. Отправиться на долгую прогулку, прокатиться на велосипеде, поплавать в предштормовом осеннем море…
Раньше для меня было подвигом просто выйти на улицу. Сейчас же я собираюсь взобраться на Эльбрус.
Укладываю сверху в рюкзак упаковку необходимых мне таблеток – иммунодепрессантов, а так же рецепты и чеки для них, на случай вопросов от компании-перевозчика. Может быть, это излишняя предусмотрительность и у меня уже мания преследования, но я правда боюсь, что какая-нибудь неприятная мелочь сможет испортить мне всю задумку.
В который раз проверяю навигатор, папку с распечатанными картами. Преодолев стеснительность и социофобию, ещё раз звоню в «базовый лагерь», чтобы проконтролировать наличие вещей для моего подъёма. Их ещё не привезли, но твёрдо обещают сделать это со дня на день, и мне приходится поверить на слово. Ведь я же заплатил и за вещи, и за доставку, а фирма отличается честностью и исполнительностью перед клиентами. На моё счастье.
Кладу в нагрудный карман паспорт, банковскую карточку, телефон. Эти вещи ещё пригодятся и при регистрации на рейс, и в городе, так что убирать их далеко пока не имеет смысла. А потом, уже оказавшись в горах, всё это отправится в тот же защитный чехол, а чехол, в свою очередь, отправится в самое дальнее отделение рюкзака. Скорее бы уже.
Не в силах спокойно сидеть, подергиваюсь, кусаю губы, и яростно разряжаю только что отнятый от зарядки телефон, в очередной раз просматривая Инстаграм друзей и осуществляя поиск по хештегу «Эльбрус». Затем зашнуровываю тяжёлые и крепкие кроссовки и вываливаюсь на улицу, прямо в утренний прохладный туман.
Моё путешествие – прямо передо мной. И именно сейчас я делаю первый шаг в него. Раньше для меня было подвигом просто выйти на улицу. Сейчас же я собираюсь взобраться на Эльбрус. И я сам не могу поверить в реальность своей затеи до тех самых пор, пока мой самолет не отрывается от земли и не показывает мне мой город с высоты… Находясь высоко в облаке, я дышу через раз, нервно похрустываю пальцами и твёрдо знаю: всё у меня получится
Я знаю, что моя история ещё не закончена
Три с лишним недели длилось моё путешествие, но каждый из дней был чрезмерно насыщен событиями и эмоциями. Всего три с лишним недели, а я ощущаю, будто прошёл целый год. За это время я успел передумать целую кучу мыслей о самых разных вещах, и о здоровье, о душе, о прошлом и будущем, о построении отношений с людьми, и о становлении личности, и о жизни в целом. Думал и о серьёзных вещах, и о всякой ерунде.
(…)
Некоторые истории обязательно должны быть рассказаны, и рассказаны до самого конца. Но как определить, где конец моей истории, как определить, что финал уже наступил? Является ли концом этой, конкретной истории, моё успешное восхождение на Эльбрус и спуск вниз, или она может закончиться только тогда, когда я окажусь дома, отмоюсь в горячей воде и хлопнусь на мягкую кровать в своей комнате? Или закончится она, когда я окончательно верну себе обратно свою жизнь, выполню свои планы? К примеру, поступлю в университет, найду подработку, посещу врача и подтвержу нормальное состояние своего здоровья? Но никто не знает, что будет дальше, и попаду ли я в «процент пятилетней выживаемости» людей после пересадки. Да и срок моей жизни наверняка будет куда короче, чем у обычного среднестатистического человека. Но всё это не дано узнать заранее. Да и неважно оно, на самом-то деле. Главное это то, что произошло уже сейчас.
Иллюстрации: из личного архива Льва Тугарина
Понравилась статья? Поделитесь!
Подписывайтесь на нас в социальных сетях!
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ
